ЛитератураЛитература РоссииЛомоносов Михаил ВасильевичПоэтический стиль Михаила Васильевича Ломоносова
Яркость поэтического стиля Ломоносова, где элементы барокко вливаются в классицистическую систему, является одной из характерных черт его одического творчества. Раздвинув жесткие границы строго регламентированной поэтики классицизма, Ломоносов раскрыл возможности дальнейшего развития русского стиха.
Его приемы будут использованы поэтами-романтиками начала XIX в. Ломоносов обогатил жанр оды новым гражданским содержанием и выработал поэтическую форму, соответствующую этим высоким патриотическим идеям.
В «Риторику» 1748 г., в которой Ломоносов изложил свои литературные взгляды в соответствии с нормативной поэтикой классицизма, он включил раздел «О изобретении витиеватых речей», в котором рассматривает многообразные виды поэтического олицетворения, «когда части, свойства или действия вещам придаются от иных, которые суть другого рода.
Таким образом прилагаются бессловесным животным слово, людям — излишние части от других животных, ... бесплотным или мысленным существам, как добродетелям и действиям, — плоть и прочая».
Собственные стихотворения, включенные им в «Риторику», как бы раскрывали пример подобных «изобретений»:
И се уже рукой багряной
Врата отверзла в мир заря,
От ризы сыплет свет румяной
В поля, в леса, во град, в моря.
Известная ода Ломоносова 1747 г., посвященная Елизавете Петровне, изобилует ярким метафоризмом и гиперболами:
Царей и царств земных отрада
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Вокруг тебя цветы пестреют
И класы на полях желтеют,
Сокровищ полны корабли
Дерзают в море за тобою
Ты сыплешь щедрою рукою
Свое богатство по земли.
Эмоционально-метафорический стиль, неожиданные и смелые сравнения, тропы и «витиеватые речи» придавали поэзии Ломоносова эстетические качества, не свойственные рационалистической системе классицизма и сближающие его с барочной усложненностью. Такое назначение имеют риторические фигуры, введение церковнославянизмов и библеизмов. В оде 1742 г. Ломоносов писал:
Там кони бурными ногами
Взвевают к небу прах густой,
Там смерть меж готфскими полками
Бежит, ярясь, из строя в строй,
И алчну челюсть отверзает,
И хладны руки простирает
Их гордый исторгая дух...
Эта особая «приподнятость» стиля является характерной чертой одического и ораторского творчества Ломоносова, истоки которой, вероятнее всего, следует искать в функциональном назначении этих жанров, традиционно связанных с пышным дворцовым церемониалом.
Г. А. Гуковский очень удачно определил образный строй поэзии Ломоносова. Он писал: «Ломоносов строит целые колоссальные словесные здания, напоминающие собой огромные дворцы Растрелли; его периоды самым объемом своим, самым ритмом производят впечатление гигантского подъема мысли и пафоса».
Стилистический облик од Ломоносова вызывал резкую и непримиримую критику со стороны Сумарокова, сторонника чистоты стиля и ясности поэтической мысли, свойственной классицизму. «Оды вздорные» Сумарокова явились литературно-полемическим выступлением против Ломоносова, и в них автор зло высмеивает яркие метафоры и уподобления Ломоносова. Эта литературная полемика занимала большое место в общественной жизни 50—60-х гг. XVIII в.
Русский классицизм, каким он нашел выражение в творчестве Ломоносова, был не только национальным вариантом европейского классицизма, но имел ряд особенностей, объяснимых и русским историческим процессом, и предшествующей литературной традицией.
Если наиболее «классический» французский классицизм XVII в. сформировался в непримиримой борьбе с барокко, то в русской поэзии, искусстве и архитектуре взаимопроникновение этих двух направлений создало неповторимый облик русской культуры XVIII в.
Д. С. Лихачев пишет: «... между русским барокко и русским классицизмом нет такой отчетливой грани, как в Западной Европе... Это и понятно: русское барокко XVII в. в лице его крупнейших представителей было связано с абсолютизмом, носило „придворный“ характер, а это как раз черта классицизма. Следовательно, русское барокко облегчило и в этом отношении переход от древней литературы к новой, имело „буферное“ значение».
Но если в конце XVII в. барокко имело преобладающее значение при наличии некоторых черт классицизма (в творчестве Симеона Полоцкого, Кариона Истомина и др.), то с 30-х гг. XVIII в. классицизм стал ведущим направлением, определившим стиль эпохи.12 Элементы барокко раздвинули границы строго регламентированных правил классицистического искусства, расширив возможности художественного отражения действительности.
Бо́льшая эстетическая свобода и эмоциональная интенсивность барокко обогатили русский классицизм, придав ему черты, сделавшие его жизнеспособным.
Одним из ведущих жанров классицизма была стихотворная трагедия. В литературном творчестве Ломоносова нашел отражение и этот жанр. Им написаны две трагедии: «Тамира и Селим» (1750) и «Демофонт» (1751), первая на национально-историческую тему, вторая на сюжет античной истории.
В трагедии Ломоносова «Тамира и Селим» были использованы события русской истории конца XIV в., когда в 1380 г. русские войска под водительством великого московского князя Димитрия Ивановича, позднее названного Донским, разбили полчища хана Мамая на поле Куликовом.
В «Кратком разъяснении» Ломоносов писал: «В сей трагедии изображаются стихотворческим вымыслом позорная погибель гордого Мамая, царя татарского, о котором из Российской истории известно, что он, будучи побежден храбростию московскаго государя, великаго князя Дмитрия Иоанновича на Дону, убежал с четырьмя князьями своими в Крым, в город Кафу, и там убит от своих».
В качестве источника трагедии «Тамира и Селим» Ломоносов использовал «киприановскую» редакцию летописной повести о Мамаевом побоище, III Новгородскую летопись и «Историю российскую» В. Н. Татищева. Основываясь на летописном рассказе, Ломоносов передал все детали Куликовской битвы, вложив рассказ об этом в уста крымского царевича Нарсима:
Не слыхано еще на свете зло подобно
Какое предприял Мамай, тиран и льстец.
Уже чрез пять часов горела брань сурова,
Сквозь пыл, сквозь пар едва давало солнце луч.
В густой крови кипя, тряслась земля багрова,
И стрелы падали дожжевых гуще тучь.
Уж поле мертвыми наполнилось широко;
Непрядва, трупами спершись, едва текла.
В трагедии «Тамира и Селим» Ломоносов стремился к наиболее достоверной передаче исторических фактов, известных ему из древнерусских памятников. Это было художественным новаторством Ломоносова, который вступил в свеобразное соперничество с основоположником русской трагедии Сумароковым, автором трагедий «Хорев» (1747), «Синав и Трувор» (1750), написанных на темы древней русской истории.
Но в распоряжении Сумарокова не было исторических источников: о Кии, Щеке и Хориве — легендарных основателях Киева в древнерусских летописях было только глухое упоминание, так же как и о братьях-варягах Синаве и Труворе, пришедших якобы вместе с Рюриком в Новгород. Естественно поэтому, что разработка сюжета трагедий на темы древней истории явилась целиком результатом литературного творчества Сумарокова.
В распоряжении Ломоносова были и летописные повести о Куликовской битве, и «Сказание о Мамаевом побоище», и рукописная «История российская» В. Н. Татищева, и даже иллюстративный материал — миниатюры Остермановских томов Никоновской летописи, хранившиеся в Библиотеке Академии наук.
Трагедия Ломоносова «Тамира и Селим» была издана в том же 1750 г. и дважды поставлена на придворной сцене. Все это свидетельствует о несомненном успехе трагедии. Но важно подчеркнуть, что развитие национально-патриотической темы в трагедии и использование подлинных исторических материалов — это новаторство Ломоносова — оказало влияние на творчество Сумарокова, автора замечательной трагедии «Димитрий Самозванец».
В системе жанров классицизма почетное место занимает эпическая поэма-эпопея. В «Поэтическом искусстве» Буало ей отведена «Песнь третья»:
Еще возвышенней, прекрасней Эпопея.
Она торжественно и медленно течет,
На мифе зиждется и вымыслом живет.
Чтоб нас очаровать, нет выдумке предела...
Без этих вымыслов поэзия мертва,
Бессильно никнет стих, едва ползут слова,
Поэт становится оратором холодным,
Сухим историком, докучным и бесплодным.
Ближайший предшественник Ломоносова — Феофан Прокопович в своей «Поэтике» строго различал литературные и исторические сочинения, полагая, что основным признаком поэзии является вымысел. Вот как «по Аристотелю» формулирует определение поэзии Прокопович: «Природа поэзии соответствует ее имени. Ведь поэзия есть искусство изображать человеческие действия и художественно изъяснять их для назидания в жизни.
Из этого определения видно, что поэзия совершенно отлична от истории... История ведь просто повествует о подвигах и не воспроизводит их посредством изображения... Поэт же, которому имя „творец“ и „сочинитель“, должен слагать стихи, придумывать содержание, т. е. воспевать вымышленное». Феофан Прокопович также особо выделяет эпическую поэму и характеризует ее так: «... эпопею можно определить как поэтическое произведение, излагающее в гекзаметрах с помощью вымысла подвиги знаменитых мужей».
Ломоносов в «Риторике» по-иному определил характер литературного вымысла: «Вымыслы разделяются на чистые и смешанные. Чистые состоят в целых повествованиях и действиях, которых на свете не бывало, составленных для нравоучения... Смешанные вымыслы состоят отчасти из правдивых, отчасти из вымышленных действий, содержащих в себе похвалу славных мужей или какие знатные в свете бывающие приключения, с которыми соединено бывает нравоучение».
В собственной практике Ломоносов придерживался, если применять его терминологию, «смешанных вымыслов»: в основе его литературных произведений — будь то ода, трагедия или поэма — всегда заключено описание «правдивых действий», всегда находится исторический факт, изученный им на основании источников.
В предисловии к своей поэме «Петр Великий» Ломоносов выразительно декларирует свое понимание эпопеи, основанной на исторических материалах:
Не вымышленных петь намерен я богов,
Но истинны дела, великий труд Петров.
К работе над поэмой, посвященной Петру I, Ломоносов приступил в 50-х гг. XVIII в. Тема Петра прошла через все его творчество: он реализовал ее в одах, в «Слове похвальном», исторической сводке документальных материалов — в «Сокращенном описании дел государевых», в мозаических картинах?
Начав с традиционного зачина классической эпопеи — «пою», Ломоносов раскрыл перед читателями замысел своего произведения:
Пою премудрого Российского героя,
Кто, грады новые, полки и флоты строя,
От самых нежных лет со злобой вел войну,
Сквозь страхи проходя, вознес свою страну,
Смирил злодеев внутрь и вне попрал противных,
Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивых,
Среди военных бурь науки нам открыл
И мир делами весь и зависть удивил.
Поэма «Петр Великий» начинается с описания поездки Петра I в Архангельск с целью отразить нападение шведской армии. Вторая песнь посвящена осаде Шлиссельбурга русскими войсками. Заканчивая эту песнь, поэт предупреждает, что воздерживается от описания торжеств по случаю взятия Шлиссельбурга, так как впереди — рассказ о более важных победах в истории Северной войны:
Но, муза, помолчи, помедли до трофеев,
Что взяты от врагов и внутренних злодеев:
Безмерно больши труд на предки предстоит,
Тогда представь сея Богини светлый вид.
А. Н. Соколов уже высказывал справедливую догадку о том, что Ломоносов «предполагал дальше вести события на подъем к Полтавской кульминации».
Но в поэме «Петр Великий», как указал сам Ломоносов во вступлении к первой песне, он должен был воссоздать не только героические события Северной войны, закончившейся великой победой под Полтавой в 1709 г., но и подробно раскрыть «деяния» Петра, его борьбу с внутренними врагами («смирил злодеев внутрь»), строительство армии и флота, основание Санкт-Петербурга («кто, грады новые, полки и флоты строя»), развитие наук и искусств («среди военных бурь науки нам открыл»).
Две первые песни поэмы «Петр Великий» были опубликованы в 1760 и 1761 гг. Ломоносов не закончил поэмы, на которую возлагал столько надежд. Как это объяснить? Г. П. Макогоненко пишет о том, что Ломоносов отказался от продолжения работы над поэмой, так как эстетический кодекс классицизма предусматривал создание абстрактного, отрешенного «от реальности образа.
Все конкретное, индивидуальное, неповторимое подвергалось поэтическому остракизму». По мнению исследователя, «Ломоносов, предупредив, что в поэме речь пойдет не о „вымышленных богах“, но об „истинных делах, великом труде Петрове“, все же был вынужден петь, а не изображать, создавать условный образ „монарха“, „отца россиян“... Поэму Ломоносов писал по правилам классицизма, а эти правила не позволяли раскрыть индивидуальное своеобразие личности Петра».
Действительно, регламентирующими правилами классицизма предусматривалось «воспевание» вымышленных дел героя. Но Ломоносов отказался от этого. Его герой Петр I — реальное лицо, о делах которого он знал и на основании исторических материалов, из книг, и из устных рассказов современников Петра, его сподвижников. В те годы был жив кабинет-секретарь Петра I, один из составителей «Подённого журнала...» А. В. Макаров.
В письме к И. И. Шувалову (от 2 сентября 1757 г.) Ломоносов писал, что собрал «записки о трудах великого нашего монарха». В библиотеке Ломоносова были собраны указы Петра I, реляции, рукописная «История Свейской войны» П. П. Шафирова. Кроме того, он имел доступ в «Кабинет Петра Великого», в котором хранились рукописные «Подённые записки», «История имп. Петра Великого» П. Н. Крекшина. Ломоносов располагал повестью о стрелецком восстании 1682 г. из Соловецкого сборника.
Ломоносову не было необходимости «вымышлять» дела Петра I. Скорее, обилие материалов, отбор важнейших составлял непреодолимые трудности. Не исключено, что Ломоносов был вынужден считаться с тем, что люди, о которых он должен говорить в поэме, оказались современниками поэта или их ближайшими потомками. Об этом как будто бы свидетельствуют следующие стихи:
Ах, Музы, как мне петь? Я тех лишу покою,
Которых сродники, развращены мечтою
Не тщились за Петром в благословенной путь
Но тщетно мыслили против его дерзнуть.
Представив злобу их, гнушаюсь и жалею,
Что род их опорчу невинностью своею.
Эстетическое чутье подсказывало Ломоносову, что для создания эпической поэмы, основанной на исторических фактах, требовались новые приемы типизации и обобщения, которые еще не были выработаны русской литературой конца 50-х — начала 60-х гг. XVIII в.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
Все изображения и цитаты приведены в информационных, учебных и ознакомительных целях, а также в целях раскрытия творческого замысла.
 |
 |
Творческий опыт Ломоносова оказал значительное влияние на судьбы эпической поэмы в Ро...
|
 |
|
Литература является одним из самых интересных школьных предметов. Отдельное внимание ...
|
 |
|
22.04.2024
22 апреля отмечается юбилей со дня рождения В.В. Набокова, русского и американского п ...
|
 |
|
23.04.2024
Ежегодно 23 апреля проводятся праздничные мероприятия по случаю Дня книги и авторског ...
|
